— Женщины становятся бездомными также, как и все другие. Из общих причин это трудовая эмиграция, освобождение из мест лишения свободы и окончание интернатов или детских домов. Это три категории, которые совпадают и у женщин, и у мужчин.

Но есть и значительное отличие: оно связано с тем, что в России не существует закона
о профилактике домашнего насилия.

Очень часто женщины попадают на улицу из-за того, что не могут продолжать жить
в ситуации абьюза. Сначала идёт стадия скрытой бездомности (ситуации, когда человек какое-то время живёт у друзей и знакомых или снимает жильё, но потом попадает на улицу — прим. авт.): [у женщин] она намного длительнее, чем у мужчин.

Дело в том, что с женской бездомностью связана большая стигматизация, женщина склонна дольше терпеть невыносимые условия. Поэтому, попадая на улицу, женщины очень часто находится в очень нересурсном состоянии.

Еще одна сложность — дети. Женщины более уязвимы из-за этого. Именно наличие детей способствует тому, что женщина склонна долго терпеть самый разный абьюз: физический, сексуальный, психологический, экономический.

Почему женщины оказываются на улице?

— Есть разные тактики, которые неосознанно формируются у женщин на улице. Одна из таких тактик — найти мужчину, который тоже может быть абьюзером, но будет защищать от других мужчин, ещё более опасных — порочный круг. В этой ситуации женщина не может выйти из состояния абьюза, потому что быть без таких отношений — ещё опаснее. А независимых сервисов помощи, куда женщина может уйти и там жить, — В России пока просто не существует.

На улице риски насилия у женщин многократно превышают риски насилия у мужчин. Это сексуальное насилие, физическое, экономическое. Женщине намного сложнее выбраться из рабства в силу многих причин: и патриархальных установок общества, и личных внутренних установок, и собственной высокой терпимости к насилию.

Терпимость женщине прививается ещё из системы школьного образования и садика: «улыбайся, будь всем удобной». Понятно, что женщины более уязвимы в принципе
в нашем обществе, а на улице — тем более.

Если говорить об отличиях от бездомности мужчин, то, помимо рисков сексуального
и физического насилия, у женщин есть маленькое преимущество: они реже склонны впадать в алкогольную и наркотическую зависимость.

На улице алкоголь и наркотики становятся очень важным социальным медиатором. Среди женщин есть примеры, когда они живут годами на улице, но не пьют. Возможно, в силу личных установок, женщине удаётся не получить зависимость и выживать за счёт других социальных навыков, лучше о себе заботиться.

Это единственный плюс. В остальном уровень жизни на улице у женщин ниже, чем у мужчин. Они раньше умирают, болезни прогрессируют быстрее. Особенно это касается мочеполовой сферы, потому что гендерных сервисов у нас нет, соответственно, проблемы со здоровьем просто игнорируются.

У нас сервисы [помощи бездомным] по умолчанию общие, а по сути они мужские. То есть, чтобы получить средства гигиены, женщина должна обращаться в общий сервис. А если, например, там соцработник мужчина — не каждая женщина скажет ему про прокладки.

Что ждёт женщину на улице?

— Вряд ли все это можно исправить с помощью мысли одного человека. Должна быть большая комиссия, которая будет вносить предложения системных изменений. Комиссия должна включать все общественные структуры: законодательный уровень, уровень [социальных] учреждений, уровень сотрудников. Это должна быть большая комплексная работа.

Много проблем и в законе о домашнем насилии. У нас же формально есть кризисные центры, но, во-первых, их ничтожно мало, во-вторых, туда почти невозможно попасть, а в-третьих, они часто работают из рук вон плохо. Они не умеют работать с бездомностью, а тем более с женской бездомностью. Сервисы, которые существуют, всё-таки больше для [малоимущих] семей с детьми.

Поэтому просто принятие закона о домашнем насилии не поможет. Нужна работа с обществом. В том числе, нужна работа с самими женщинами — информирование о сервисах, центрах, юридических возможностях.

И, естественно, государство должно влиять на эту ситуацию. Силами частных инициатив такие проблемы не решаются, должна быть воля власти. Но чтобы появилось такое желание у государства, должна быть общественная воля. На неё, в свою очередь, должны влиять сами уязвимые группы. И в этом главная сложность: в ситуации выживания очень сложно бороться за свои права. А если ещё и общественная стигма достаточно сильная, то это практически невозможно.

Сейчас у нас [в России] все приюты транзитного типа. Они подразумевают, что человек на время имеет безопасное место, ему могут сделать документы, помочь найти работу. Но женщина, прожившая много лет на улице, не имеет таких ресурсов, её социальный капитал истрачен. И ей не подойдёт транзитный приют.

Как можно исправить ситуацию?

— Нужно посмотреть, как проблема решается в других странах, чтобы не изобретать велосипед. В социальной работе существует понятие «профессиональная сеть». Это огромное количество профессиональных организаций — и государственных, и НКО.
Они занимаются самыми разными аспектами помощи бездомным: низкопороговые приюты (организации, куда может прийти каждый — прим. авт.), комьюнити центры, камеры хранения, автономные проекты перевозки вещей бездомным — бесплатно.

Когда такая сеть существует, и к специалисту попадает человек — он понимает, куда
его направить, знает маршрут решения проблемы. А в России этой сети не существует.

У нас каждый кейс становится вызовом и разбирается индивидуально. Под каждый кейс мы ищем общественную поддержку, поддержку волонтёров, собираем адресные деньги, начиная от покупки лекарств, заканчивая съёмом жилья.

У людей на улице нет ресурса на отстаивание своих прав. Человек в режиме выживания живёт одним днём. Он не может выйти в метапозицию, думать о неработающей системе помощи бездомным, о законах, о федеральной социальной помощи. Для этого должно быть гражданское общество, которому не все равно. Оно должно об этом думать и заботиться.

Гражданское общество — буфер между государством и людьми из уязвимых групп. Но и у общества на сегодняшний день тоже немного возможностей воздействия на государство. И всё-таки люди могут создавать свои инициативы: горизонтальные, низовые — их можно называть как угодно. Мы можем делать что-то на местах: купить хлеба, оплатить мобильный, каждый может делать это исходя из своих ресурсов. Или же запускать проекты. Как, например, наш проект «Мы бездомные».

В паблике мы пишем о том, что нам необходимо, и те, кто может — помогает. Такие точечные вещи сегодня — единственное, что работает. И информирование, конечно. Бездомность — это междисциплинарная тема, о ней должны знать и участвовать в решении проблем люди из разных сфер.

Что должно сделать государство, чтобы появились сервисы для помощи бездомным?

— Здесь поможет только наше человеческое отношение. Есть такое понятие «синдром асфальтизации». Это когда бездомный становится частью пейзажа, и все к этому привыкают. И вот один человек не проходит мимо и спрашивает: «А как вас зовут? Принести вам чай? Оплатить лекарства?». Скорее всего, бездомный ничего не ответит, если он давно на улице. Но начнёт привыкать, что к нему подходят, его замечают. Он становится видимым.

Это важно потому, что другие прохожие видят, что кто-то остановился и заговорил с бездомным. Человек, который останавливается — меняется. Он нашёл в себе силы остановиться. Он укрепляет свой социальный капитал, а это штука очень мощная: укрепляется связь с миром, реальностью.

В социальных сетях можно писать об этом. «Сегодня шёл, снова встретил Олю, спросил, как дела, купил чая». Я в «Тик-токе» видела, как парень поддерживал женщину, живущую на улице. Он подходил к ней с булочками.

Как научить общество нормально реагировать на бездомных?

— Ресурсы на контакт с людьми из «домашнего мира» у бездомных присутствует
в определённом объёме. Человек, который привык выживать, склонен воспринимать каждый контакт как возможность получить для себя какой-то ресурс. Поэтому когда обычный человек контактирует с бездомными — этично его накормить.

Когда я участвую в исследованиях, беру глубинные интервью, мы всегда кормим людей, предлагаем взять еду с собой или заранее спрашиваем, в чём они нуждаются. Время бездомных намного дороже, чем время обычного человека, потому что, тратя время
на вас, человек не успеет дойти до кормёжки, не успеет собрать банки, чтобы сдать их. Люди живут в очень конкретных обстоятельствах и конкретных местах. Они выстраивают себе определённые маршруты. Всё подчинено выживанию. Поэтому, чтобы человек остался в контакте, мы стараемся возместить ему тот ресурс, который он потратил на нас.

Ещё Бездомные аполитичны. Если вы выскажете свою точку зрения, они будут подстраиваться под неё. Сейчас я работаю с женщинами первой волны миграции (из-за начала боевых действий на Донбассе в 2014 году — прим. авт.). Ни одна из них не смогла легализироваться в России, ни одной не удалось получить гражданство. У них нет на это ресурсов. У одной женщины здесь живёт дочь, подключили все возможные органы и ресурсы, но гражданства всё равно нет.

Социальная помощь — это не просто «привет, я тебя сигаретами готов угостить». Это вход в контекст жизни человека: важен личный контакт. Бездомные могут просто пропасть,
и мы не можем знать, живы они или нет. У них нет обязательств поддерживать связь. Ведь, по-честному, это не дружба на равных.

Как контактировать с бездомным на улице?

— В данный период времени никакие прогнозы неуместны (Астрид имеет ввиду начало специальной военной операции РФ в Украине — прим. авт.). Но я считаю, после смены двух-трёх поколений общество должно измениться. И это не так долго — около 50-и лет. Всё происходит быстрее, чем раньше, потому что информации больше, она быстрее обрабатывается и анализируется. Последствия наступают быстрее, адаптация к этим последствиям происходит быстрее, интеграция в новый мир происходит быстрее.
Финляндия разобралась с бездомностью. После того, как закрыли приют бездомных с алкогольной зависимостью, и за одну ночь там умерло несколько десятков человек, система была реконструирована очень быстро. В пределах 10-и лет проблема уличной бездомности в Финляндии была решена. Всё потому, что присутствовали три главных вектора: воля государства, воля общества и воля уязвимой группы.

Сколько времени нужно России, чтобы начать качественно решать проблему бездомности?

— Я считаю, что в государстве, где 50 процентов населения не имеют туалета в доме, не пользуются пластиковыми картами и живут без света, не почувствуют санкций. Многие даже таких слов не знают. Они [санкции] ударят как раз по гражданскому обществу
и активистам, которые имели возможность помогать низовым проектам, инициативам, платить НКО.

Сложности возникли у людей, которые находятся за границей, но хотят помогать: сейчас это делать труднее и есть риск стать иноагентом. Ну а тем, кому было плохо, — не станет хуже, потому что они и так были за гранью. А в сервисы, где кормили бездомных, будут приходить еще больше людей.

Как санкции отразились на возможности помогать бездомным?